Вы здесь

Temple Coombe

«One of Sherlock Holmes's defects - if, indeed, one may call it a defect -- was that he was exceedingly loath to communicate his full plans to any other person until the instant of their fulfilment. Partly it came no doubt from his own masterful nature, which loved to dominate and surprise those who were around him. Partly also from his professional caution, which urged him never to take any chances. The result, however, was very trying for those who were acting as his agents and assistants. I had often suffered under it, but never more so than during that long drive in the darkness. The great ordeal was in front of us; at last we were about to make our final effort, and yet Holmes had said nothing, and I could only surmise what his course of action would be. My nerves thrilled with anticipation when at last the cold wind upon our faces and the dark, void spaces on either side of the narrow road told me that we were back upon the moor once again. Every stride of the horses and every turn of the wheels was taking us nearer to our supreme adventure.

Our conversation was hampered by the presence of the driver of the hired wagonette, so that we were forced to talk of trivial matters when our nerves were tense with emotion and anticipation. It was a relief to me, after that unnatural restraint, when we at last passed Frankland's house and knew that we were drawing near to the Hall and to the scene of action. We did not drive up to the door but got down near the gate of the avenue. The wagonette was paid off and ordered to return to Temple Coombe forthwith, while we started to walk to Merripit House» (ACD).

Из текста первого издания «Собаки» следует, что Холмс и Ватсон после визита к миссис Лайонс в Кумб-Треси и после того, как к ним присоединился прибывший лондонским экспрессом Лестрейд, наняли экипаж из Тэмпл-Кумби. Тэмпл-Кумби - железнодорожный разъезд (юго-западная железная дорога) в Сомерсете. Сомерсет (Somerset) — графство, граничащее на западе с графством Девон.

Комментатор «Собаки Баскервилей» В. В. Робсон полагает, что здесь в текст журнального варианта «Стрэнда» вкралась ошибка, а правильное географическое название - Coombe Tracey: «Coombe Tracey: erroneously 'Temple Coombe' (a railway junction in Somerset, many miles distant) at this point in the Strand». (Источник: Arthur Conan Doyle. The Hound of the Baskervilles: Another Adventure of Sherlock Holmes /Edited with an Introduction and Notes by W. W. Robson. - Oxford University Press, 2008).

Эта предполагаемая ошибка из журнального варианта «Стрэнда» успешно «переехала» в два первых (известных как первые) перевода «Собаки» на русский – за авторством А. Т. и Е. Н. Ломиковской (оба 1902 г.).

«Один из недостатков Шерлока Хольмса, если только это можно назвать недостатком, это его всегдашнее нежелание поделиться с кем бы то ни было своими планами до самого момента их выполнения. Отчасти это можно объяснить его властной натурой, любившей удивлять и подчинять себе всех окружающих; отчасти же его побуждала так поступать профессиональная осторожность, не позволявшая ему пренебрегать никакими мелочами. Но от этого не было легче его помощникам и агентам. Мне неоднократно приходилось это испытывать на себе, но никогда в такой сильной степени, как во время этого длинного переезда в темноте. Нам предстояло последнее главное испытание; по крайней мере, мы должны были сделать еще одну попытку, а Хольмс все ничего не говорил о своих намерениях и предоставлял мне делать какие угодно догадки. Меня охватило сильное нервное возбуждение, когда нам подул в лицо холодный ветер и мы снова очутились на пустынных болотах. Каждый шаг лошадей и каждый новый поворот колес приближал нас к решающему моменту.

Мы не могли ни о чем говорить в присутствии возницы нанятого нами шарабана, и разговор все время вертелся на самых пустых вещах, тогда как мы все были полны волнения и ожидания. Я с облегчением вздохнул, когда мы, наконец, проехали дом Фрэнклэнда и приблизились к замку и главному месту действия. Мы не подъехали к дому, а вышли из экипажа недалеко от ворот. Мы уплатили кучеру и велели ему немедленно вернуться в Тэмпль-Кумби, а сами направились к Меррипит-Гаузу» ("Бэскервильская собака", А. Т., 1902)..

«Один из недостатков Шерлока Холмса, если только можно назвать это недостатком, заключался в том, что он чрезвычайно неохотно сообщал свои планы другому лицу до момента их выполнения. Отчасти это происходило несомненно от его собственного властного характера, склонного господствовать и удивлять тех, кто его окружал. Отчасти же причиною тому была профессиональная осторожность, заставлявшая его никогда ничем не рисковать. Но как бы то ни было, в результате эта черта оказывалась очень тяжелою для тех, кто действовал в качестве его агентов и помощников. Я часто страдал от нее, но никогда она так не угнетала меня, как во время нашей продолжительной езды в темноте. Впереди нам предстояло великое испытание, мы были близки, наконец, к своему заключительному усилию, а между тем Холмс ничего не сказал, и я мог только предполагать, какой будет ход его действий. У меня каждый нерв дрожал от ожидания, когда, наконец, холодный ветер, задувший нам навстречу, и темное пустынное пространство доказали мне, что мы очутились на болоте. Каждый шаг лошадей, каждый оборот колеса приближал нас к нашему конечному приключению.

Нашему разговору препятствовало присутствие кучера наемного экипажа, и мы были принуждены говорить о пустяках, когда наши нервы были натянуты от волнения и ожидания. Я почувствовал облегчение от такой неестественной сдержанности, когда мы миновали дом Франкланда, и я знал, что мы уже близко от голля и от арены действия. Мы не доехали до подъезда, а остановились у ворот аллеи. Мы расплатились с кучером и велели ему тотчас же ехать обратно в Тэмпль-Кумб, а сами пошли по направлению к Меррипит-гаузу» ("Собака Баскервилей", Е. Ломиковская, 1902).

«Если только возможно назвать это недостатком, то одним из них была привычка Холмса никогда не сообщать о своих намерениях другому лицу до момента решительного действия. Отчасти это обусловливалось его страстью господствовать над другими и изумлять их своими действиями. Пожалуй, еще большее значение в этом случае имела профессиональная осторожность, в силу которой он не позволял себе чем-либо рисковать. Но так или иначе, эта особенность его характера была весьма неприятна и тяжела тем, кто содействовал ему как агент или помощник. Я мне очень часто приходилось терпеть сильно от этой привычки, но никогда еще она не казалась мне в такой степени неприятной, как теперь, во время нашей продолжительной езды темным вечером. Нам вскоре предстояло опасное дело, мы готовились через какой-нибудь час или два к решительному, конечному усилию, а между тем Холмс даже намеком не дал понять, какого рода его план действий. Я мог делать только предположение по этому поводу, и нервы мои были в крайнем напряжении. Наконец, подул холодный ветер, и мрачное пустынное пространство появилось пред нами. Следовательно, мы были уже на болоте, и каждый оборот колеса приближал нас к неведомому, конечному шагу в нашем деле.

Присутствие кучера мешало деловому разговору между нами, и мы говорили о пустых предметах, а между тем мы были взволнованы ожиданием. Мне стало легче, когда проехали дом Франкленда, так как я знал, что мы совсем уже вблизи арены предстоявшей нам деятельности. Но, доехав до подъезда Баскервилльского замка, мы остановились у ворот аллеи. Расплатившись с наемным экипажем, мы приказали ему немедленно возвратиться в Кумб-Трасей, и пошли по дороге к Меррипит-хаус» ("Легенда о собаке Баскервиллей", Н. Мазуренко, 1903).

«Большой недостатокъ Шерлока Гольмса — если это только недостатокъ, заключается въ томъ. что онъ никому и никогда не сообщалъ о своихъ намѣреніяхъ до самаго послѣдняго момента. Дѣлалъ онъ это отчасти изъ любви къ господству. Онъ такъ, вѣдь, любилъ удивлять окружающихъ неожиданностями. Отчасти же эта осторожность была слѣдствіемъ профессіональнаго недовѣрія ко всѣмъ и всему. Какъ бы то ни было, неизвѣстность ближайшаго будущаго повергала въ мучительное состояніе насъ, его главныхъ помощниковъ. Мнѣ приходилось часто бывать въ такомъ положеніи. Но никогда я не чувствовалъ себя такъ неспокойно какъ въ эту ночь. Готовилась развязка таинственной драмы. Мы шли, чтобы участвовать въ ея послѣднемъ актѣ, а между тѣмъ Гольмсъ продолжалъ упорно молчать. Нервы мои были напряжены. Дуль холодный вѣтеръ, и темный, пустыя пространства по обѣимъ сторонамъ узкой дороги свидѣтельствовали, что мы снова вступили въ степь. Каждый шагъ лошадей, каждый поворотъ колеса прибліжалъ насъ къ мѣсту дѣйствія. Мы не могли свободно разговаривать въ присутствіи кучера и болтали о разныхъ пустякахъ въ то время, какъ душа предвкушала трагическую развязку. Я облегченно вздохнулъ, когда мы доѣхали, наконецъ, до дома Франклэнда и затѣмъ поѣхали по направленію къ замку. Мы не въѣхали во дворъ, а остановили кучера въ началѣ аллеи. Гольмсъ заплатилъ ему деньги и велѣлъ возвращаться въ Кумби, а мы пошли пѣшкомъ по направленно къ Меррипиту» («Баскервильская собака», Н. Д. Облеухов , 1903).